Оттепель, ёб твою мать!
Первыми умерли большие города.
Затянулись болотной ряской площади и переулки Питера, зазеленели изображениями заокеанских президентов московские проспекты, опустели уралостандартные улочки осиротевшего Ельцинбурга. Далёкий, а посему загадочный Владивосток, извергнув из своего нутра секс- символ для девочек младшего школьного возраста, застыл в недоумении. Киев и Харьков оказались отрезаны государственной границей — надёжнее, чем Великой Китайской стеной. Сибирь пошла другим путём… герои спустились на землю и смешались с толпой обывателей. «Не герои и были» — что ж, ваше право так думать.
Покинутую адмиралами баржу Ноева ковчега долго носило по волнам Всемирного потопа в поисках уцелевших, и, наконец, прибило к небольшому (согласно стопнику 1974 года выпуска — от 100 000 до 300 000 жителей) областному центру на севере Казахстана, страны травки, верблюдов и Назарбаева. Актюбинском звался сей град на реке Илек…
…Население живёт в основном в Актюбинске, поскольку в области все сельскохозяйственные угодья уже заброшены, ничего не осталось практически. Всё сельское население едет в районные центры и областные. Русское население уезжает в Россию, казахское — в Актюбинск. Исход получается такой. Ну, город сравнительно большой — тысяч четыреста, наверно, есть на текущий момент. На каждого уехавшего русского — три казаха приезжает из районов. Люди без понятия, без ничего… Они в первый раз русских видят в городе… Город довольно-таки красивый, по сравнению с теми же Оренбургом, Орском. В Орске такая же численность населения, но он строился в довоенные годы, даже ещё в прошлом веке, поэтому там частный сектор сплошной. У нас хоть проспекты есть, бульвары… Застраивался Актюбинск в конце 80-х — начале 90-х, хотя ему 130 лет, но основная часть населения приехала не так уж давно. Дом, в котором живёт тот же Ермен, уже в 90-х построили, хотя это центр города, угол Ленинского проспекта и Заречной улицы. Крупных комбинатов там нет, он первоначально возник как станция Западно- Казахстанской железной дороги. Потом там нашли ферросплавы, хром нашли, железо, нефть… Стала развиваться промышленность, тяжёлая, добывающая…
…Актюбинском звался сей град на реке Илек, и, несмотря на сравнительно южное местоположение (широта Праги и Брюсселя), резко континентальный климат превращал ожидание весны в дело столь же безнадёжное, как и в Питере.
Над банановой республикой снова снега
За окном минус двадцать и злая пурга
Заметая следы уходящего дня
Напевает мне песню прошедшего лета
Опоздавшим на праздник, не пришедшим на бал
Тем, кто выплеснул всё или просто раздал
Но не стал торговаться с капризной судьбой
Пробуждая в сердцах беспокойное счастье…
Можно вспомнить: «Праздник кончился, добрые люди…» А можно: «…Глаголом жечь сердца людей.» И то, и другое — всего лишь ассоциации, далёкие, но навязчивые. Всем «книжным мальчикам» будет дано по книжкам их…
Ермен «Анти» Ержанов родился 26.07.75 г. По образованию — учитель русского языка, закончил Актюбинский пединститут. Нормально? Да, вполне. В традиции подыхающей под забором «рок-музыки». От которой Ермен, кстати, неубедительно, но отчаянно открещивается. Что, наверное, правильно, потому что то, что он делает, можно назвать как угодно, но не «музыкой». Это просто нечто совсем другое. Да и «панк-рок» подходит лишь за неимением иного термина. И подходит лишь тогда, когда электрическая АДАПТАЦИЯ поливает офигевшую публику жёстким и быстрым хардкором. И волны безумного цунами обрушиваются на берег, оставляя на мокром песке оглушённых рыбёшек, снуло разевающих рот и не понимающих, что нечто, душащее их — воздух…
Наделавший шуму в некоторых кругах сольник «Парашют Александра Башлачёва» долетел до Питера в 97-ом году, спустя два с лишним года после того, как был записан. Впечатления — от «Это — Пиздец!» до равнодушного пожимания плечами (ох уж это питерское равнодушие, за которым зачастую скрывается не столько неприятие, сколько ленивое нежелание принять). На обложке — детский рисунок: одинокий парашютист под идиотски-сердитым солнышком, рядом — фотография среднестатистического мальчика, по незнанию принятого мной за самого Ермена. Акустическая гитара, бас, соло, что-то слегка звенящее… Голос, надрывающийся больными, злыми словами. Юношеская максима образов, нежелание вписываться в гадкость и глупкость реальности, зачем-то данной нам в ощущениях, и играть по навязанным правилам.
Мир трезвел на глазах
Мир превращался в стекло
Мир становился умней
А я не хочу — я буду торчать!
Красивые, запоминающиеся мелодии. Умные, «цепляющие» тексты. (Помню, как когда-то меня покоробили похожие похвалы в адрес Летова: подразумевалось, что это настолько super, что ни текста, ни музыки уже как бы и нет). Плюс — некое абстрактное понимание того, что это правильные слова, что это правильный человек.
Выйди на улицу
Раскидай по карманам грязный снег
Попрощайся с солнышком
Породнися с деревом
Улыбнися зеркалу
Поклонись на север, на запад, на юг, на восток
Не проси прощения
Целуя сырую землю…
Ты просыпаешься утром. Встаёшь. Умываешься. Чистишь зубы. Завтракаешь. Одеваешь бронежилет, защищающий тебя от злых взглядов встречных, и противогаз, чтобы не дышать ядовитыми парами газет и телевидения. Ты выходишь из дома. Идёшь по городу. На центральной площади — праздник, Бищара-рай, вокруг тебя танцуют пьяные сограждане, такие же, как и ты. Хоровод противогазов…
…Климат резко континентальный, но… В российских регионах, там летом плюс двадцать где-то, зимой — минус тридцать. У нас летом может быть минус тридцать, зимой плюс тридцать, зимой можно загореть. И лето начинается раньше, где-то в начале мая уже можно купаться. Дождей практически не бывает, за лето может ни одного дождя не быть. Может быть такое лето засушливое. За городом — в основном степи, разделённые лесопосадками, так как если бы лесопосадок не было, то были бы пустыни. Актюбинская область на большую половину состоит из пустынь, там уже Аральское море умирающее, там анемией страдают восемьдесят процентов населения. Дети рождаются — кунсткамера бы таким позавидовала. У нас в музее при Медицинской Академии гораздо больше уродцев, чем во всей Кунсткамере за триста лет набралось…
…Хоровод противогазов и снег, замешанный кирзовыми сапогами…
Легко ли жить, ещё НЕ ПРИВЫКНУВ к этому?
Легко ли оставаться живым — вопреки всему?
Хиты для андерграундной резервации, способной понять, насколько песни Ермена — в традиции. И — одновременно — насколько они вне всяких традиций. Шесть бродячих сюжетов в театре. Три измерения бытия: человек, мир, время. 80-е годы закончились смертью Янки и альбомом «Сто лет одиночества». С «Парашюта Александра Башлачёва» начались 90-е. Хотя по календарю они длились уже пять лет. Хотя за месяц до записи «Парашюта…» АДАПТАЦИЯ отметила свой трёхлетний юбилей.
Плотный, грязный саунд. Без особых лаж — и инструментальных, и голосовых. Драм-машинка. Тем не менее — живо, энергично, и аранжировки не заслоняют самих песен. Которые… ну да, довольно-таки среднестатистичны для хороших панк-групп. Если не вспоминать о том факте, что на момент написания этих песен Ермену было 17-18 лет. Что делали «рок-звёзды» в 17-18 лет? Правильно. Если не хуже.
Тем не менее — вектор дальнейшего движения уже задан: Уходим в леса — в андерграунд! Или:
Прости нас, Солнце, за ограбленные души и дома,
За умерщвлённую любовь, за пустоту лихого дня,
За то, что мы, лишившись снов, решили всё вокруг травить,
И мы уходим в партизаны, мы желаем отомстить…
В 1812 году армию Наполеона победил не Кутузов, не Бородино и даже не русская зима. Её сгубило партизанское движение, не признававшее никаких правил ведения войны. Что, естественно, возмущало французов, лягушку съевших в тактике и стратегии. А партизаны не знали ничего о тактике и стратегии. Они родину защищали…
Вот такая странная ассоциация. Вся эта «не совсем музыка», не поддающаяся детальным разборам с точки зрения эстетических категорий, все эти «не совсем музыканты», иногда слишком вольно обращающиеся со словом и звуком, напоминают мне партизан, действующих параллельно с регулярной армией музыкантов без кавычек, только — серьёзнее. Без актёрства и игры, без шелухи изысканных аллитераций и рифм, без виртуозных гитарных пассажей. Песни здесь — не цель, а средство. Для чего? От чего? У всех — по-разному.
Второе явление Ермена Питеру (первый раз будущий лидер будущей АДАПТАЦИИ побывал в невских болотах лет за десять до того) произошло 29.11.97. Квартирник, устроенный Катей Борисовой (а вовсе не Зайцем, что следует из интервью журналу «Другая музыка», хоть Заяц и фиксировал происходящее на аудио/видео), пожалуй, случился самым удачным. По крайней мере, по количеству народа: поглазеть на казахскую диковинку сбежались самые разные персонажи, одних только представителей самиздатовской и несамиздатовской прессы насчитывалось что- то около десятка. Ермен оказался…
…Раньше… были у нас группы СВЕТ и МОНРО, ещё какие-то… СВЕТ даже пластинку выпускать собирались, их собирались даже в Москве раскручивать. У них был свой контингент слушателей, собирали довольно-таки большие залы — побольше, чем АДАПТАЦИЯ на данный момент, наверное. Была даже такая акция — «Группа СВЕТ собирает своих друзей». Все рок-группы выступали актюбинские, кроме Ермена, всех пригласили. Ермен был в оппозиции к СВЕТУ, раньше на каждом концерте говорил — «закончим с этим бандерством» и тому подобное. И сейчас ещё иногда промелькивает, что, мол, хорошо, что сейчас нет таких банд, как СВЕТ. Мы, мол, всех заставили играть панк, остальных уничтожили. Ну, там такие песни были, говорят, что хорошие, но попсовые. Вообще панковская тусовка, те, кто действительно интересуется, кассеты переписывает, записывает что-то — их человек тридцать. Ещё металлерская тусовка с ними пересекается, но она такая более мелкая, бандерская, они ходят с патлами, нажрутся на концертах, на задних рядах сидят, просто чтобы потусоваться…
…Ермен оказался примерно таким, каким я его и представляла (по фотографиям в #9). От его фигуры веяло прямо-таки буддийским спокойствием, и я с удовольствием констатировала ещё одно подтверждение своей весьма спорной теории о единстве и борьбе противоположностей — музыканта и его песен. Умные глаза. Красивый…
Сам квартирник произвёл неоднозначное впечатление. Всё звучало несколько минорно — по вполне понятной причине: драйв у акустической гитары всё-таки не тот. Новые песни, разбавленные хитами из «Парашюта…», оказались серьёзнее, глубже, но и безысходнее — «За измену Родине», «Партизанские будни», «Снова и снова», «Квартиры», «Мафия и власть», «Там, откуда я родом», «Никто не придёт»…
И с новой болью мы вступим в очередной XXI век,
И заплачут деревья, и засмеётся казённый асфальт,
И мой сказочный друг ненароком посмотрит в пустое окно
Он закроет за собой дверь
Ему нечего будет сказать…
Впрочем, вру. «Никто не придёт», хоть и записана на альбоме «Колесо истории», датированном 97-м годом, написана была гораздо раньше. Вновь та же схема — запись полноценного электричества с опозданием… ну и далее по тексту.
Альбом гораздо более политизированный, чем «Запахи детства». И — гораздо более взрослый, хотя песни — тех же 92-93-94 годов. «Я не могу быть анархистом сейчас» — о бессмысленности свободы как таковой, но уже «Анархия» — почти гимн, почти манифест человека, признающего свободу единственной возможной формой существования. Да, это ничего не даёт, но иначе никак. Иначе — придут новый Сталин, новый Гитлер, новый Мао («Посвящение Назар Баеву»), и единственное, что останется тем, кто не хочет раствориться в окружающем дерьме — героически жить и легко умирать. Наверное, это и называется «активной гражданской позицией» — не выбор меньшего зла, но — противостояние любому злу, любой власти, любому блядству, творящемуся вокруг…
Интересно, что самой песни «Колесо истории» на альбоме нет.
«На нелегальном положении», 95-98. Запись полноценного электричества… К этому времени АДАПТАЦИЯ находится уже действительно на нелегальном положении: политическая ситуация в Казахстане воскрешает в памяти незабвенное начало 80-х. Помните — «…под сводами зала долго не смолкает овация. Все встают. Звучат возгласы: «Да здравствует КПСС! Слава ленинскому Центральному Комитету Коммунистической партии Советского Союза! Леониду Ильичу Брежневу — ура! Да здравствует нерушимое единство партии и народа! Слава! Слава! Слава!»2
Из письма от 30. 12. 98: «У нас в Казахстане сейчас начинается настоящая диктатура Назарбаева. По всей стране идёт борьба с так называемым «инакомыслием». Закрывают неугодные газеты, телеканалы и т.д. На улицах развешены плакаты с речами или с изображением ёбаного президента. Всё к этому шло не один год, но репрессии начались так стремительно, что все, честно говоря, охуели. На любом общественном мероприятии обязательно должны присутствовать сотрудники МВД или КНБ3. Поэтому с легальными концертами нам пришлось завязать, никто не даёт зал. 10 января — выборы Президента4, что будет дальше, я не знаю. Наверное, будем ездить играть в Россию, или играть квартирники. Теперь хочу объяснить насчёт даты 2030 г. Это государственная идеология Казахстана. К этому времени Назарбаев обещает построить цивилизованное общество. Полный бред, который всем здесь вдалбливают в голову. Есть плакаты, календари, футболки, предметы в школе, телепередачи с подобным названием.»
Хотелось мне написать о том, что на сегодняшний день Ермен — панк #1 в нашей стране (хоть и пролегает ныне граница между Москвой и Актюбинском, всё ж для большинства народа понятие «наша страна» неумолимо включает в себя все бывшие союзные республики). И это было бы правдой — объективной, без скидок на личное мнение. Но, Боже, кого только не причисляли у нас к сонму внебрачых деток Макларена и Роттена! И АКВАРИУМ за скандальное поведение на «Тбилиси-80», и Майка за гнусавый голос и чёрные очки, и Свинью за то, что Свинья, и Цоя — вообще непонятно за что… Единственный безусловный, при жизни канонизированный, титулованный Панк Всея Руси — Егорушка (в отличие от Ромыча, песни которого, на мой взгляд, несколько глубже, но и специальнее), — первый, не только осознавший панк как эстетику, но и полностью — музыкально, текстово, идеологически — соответствовавший ей, — породил такую хуеву гору последователей, что «панк» у нас автоматически стал синонимом ГрОбообразности. Действительно…
…Бывает, что по полгода не бывает концертов. 19 января 98 был акустический концерт на квартире у Клима, запись, и вот в следующий раз уже в апреле был. Семь или восемь концертов сразу — в Москве, в Алма-Ате, в Оренбурге, четыре концерта в Актюбинске… Такой месяц был — не успевали: то Суецыд приезжает из Оренбурга, потом едем ответный концерт к нему давать, в Алма-Ату съездили, из Алма-Аты уже с Белкановым приехали… Был концерт — в небольшую комнатку набилось человек сто, в прихожей стояли, на балконе… Напротив здания КНБ и ГУВД. Все на нас смотрят, капитан подзывает кого-то, спрашивает, музыка сзади играет, народу полно, мы думаем — ну, сейчас придут… Не пришли…
…Действительно: играешь мощно, драйвово, грязно, в лучшем смысле этого слова непрофессионально, материшься в полный голос или как-либо по-иному шокируешь почтеннейшую публику, не продаёшься властям (если покупают, и если не покупают тож — главное, поза) — значит, косишь под Егора. То, что человек при этом может быть по сути совсем другой — неважно…
Да и «непрофессионализм» — вопрос спорный. «На нелегальном положении», например, записан дома, на вполне себе бытовой аппаратуре. Но записан так, что остаётся только диву даваться — блядь, ну как они это сделали? Ну как?
Так что какой тут панк, господа хорошие? Если (как раньше — о-очень давно — рок) это просто синоним честности, полной — на пределе — самоотдачи, когда не можешь без этого, и что будет дальше — в общем-то, всё равно, потому что это — нечто большее, чем, может быть, даже сама жизнь… Нет, не совсем так. Если это — жизнь, настоящая, правильная, а всё остальное — так, игрушки-бутылочки-винтики-шпунтики…
Не люблю громких слов.
Потому что на самом деле всё гораздо проще.
Ведь я просто хочу, чтоб нам стало ништяк
Да, я просто хочу, чтоб мы стали добрей
Чтобы было не западло умирать
От сибирской тайги до казахских степей
Эта простота — и плюс, и минус. Тексты, настолько прямые и конкретные, не нуждаются в ассоциациях-аллюзиях-толкованиях. Любой паренёк из рабочих кварталов послушает Ермена и скажет: «Это про меня». У любого пивного ларька обсуждают, всё или не всё уже просрано, а мимо проносятся бронированные иномарки и обдают грязью из-под колёс и сам ларёк, и собравшихся у него. В любом девятиэтажном бараке те, кому не похуй, кому ещё что-то нужно от этой жизни, кроме как пожрать, поспать, трахнуться… Наверное, даже самый далёкий от рока и панка человек не сможет сказать: «Я не понимаю, о чём он поёт». Они доступны всем, эти по-лобовому сформулированные образы, далёкие от салонной приторной поезии (и слава Богу), эти песни о жизни за нашими окнами — такой, какая она есть, грязной, неустроенной, где за твоим правым плечом — смеющееся взахлёб небо, а за левым — человек в униформе с резиновой дубинкой, песни, недостатков в которых, в общем-то, нет, и это — их главный недостаток. Но всё же, Ермен не был бы «больше, чем музыкантом», если бы не мог взглянуть не всё это с той стороны, оттуда, где масштабы земные сменяются масштабами космическими.
Падать, вставать
Двигаться в сторону неба
Видеть рассвет
И знать о том, что на свете есть что-то другое
Петь о любви
Петь о страшных, ненужных вещах
Загружать малолетних детей
Которые после придут домой
И будут пить
Свой уютный трёхкомнатный чай
А свои будут ставить стаканы
Наполняя их горькою правдой
Аплодисменты
Как охота взять, провалиться сквозь землю
И это не старость
Это просто мир поперхнулся очередною победой
Когда всё пройдёт
Когда будет уже всё равно, все слова разлетятся
Имена и мелодии будут забыты
Выпадет снег
И фото в альбоме покроется жёлтой коростой времён
И в их жерновах перемолется вечность
Взять, полюбить
Человечка за то, что он есть
Взять да убить его
Зная о том, что ты можешь лучше и выше…
В принципе, это уже новая программа (относительно, всё относительно). Акустический сольник «Зона бесконечного конфликта». 99 год. Всё то же противостояние Системе…
…Власти у нас хорошие. Все милиционеры из сельской местности, как Ермен говорит — приезжают в Актюбинск отрываться над городом. До издевательств иногда доходит. Забрать не за что, они просто поиздеваются. Коля рассказывает — прямо на Ленинском проспекте остановили, до трусов раздели, осенью дело было, потом уже отпустили, он уходит, мент догоняет — «у тебя деньги есть? Дай денег!», а у него — ни копейки, он говорит — «ты же меня три раза прощупал», психанул, чуть в морду не дал тому менту… Назарбаев же сейчас в каждом районном центре открыл по милицейской части — для подавления бунтов, если волнения будут. Хотя тенденции к этому нет, у нас народ спокойный. В России три месяца не дают учителям зарплату, те бастуют. А у нас полгода не платят; если не хочешь — уходи, вякнешь — уволим… У нас никто не будет бастовать, а если и будут, то их никто не покажет по телевидению, всё быстренько заглохнет и ни к чему не приведёт…
…Всё то же противостояние Системе, но уже не как политическому строю — режиму Назарбаева: планка поднимается выше, и «Мы ещё встретимся/ Мы ещё обязательно встретимся где-нибудь там/ На ещё не понятных далёких орбитах/ В центре всех звёзд» — это уже победа, может быть, единственно возможная. Твоя победа. Маленькая, но твоя…
Странно мне слышать фразы типа: «Чернуха это!». Блядь, ну как же объяснить вам — всем вам, пофигистам, эстетам, адептам придуманных истин (и придуманных не вами), искусствологам и культуроведам, игрокам в бисер разнообразных мастей и оттенков, вдумчиво раскладывающим свой пасьянс-по-жизни, что любить мир — или не обязательно мир, просто — любить — и можно только так, сгорая, возрождаясь из пепла, изменяясь и изменяя всё вокруг… если, конечно, хватит на то силы и воли. Мне хочется верить, что у Ермена — хватит. Мне очень хочется в это верить…
И, если всё же не открещиваться от каких-то условностей и традиций, сложившихся за N последних лет (если вдуматься, то и «самиздат» — такой же стандарт, такая же классика, как и, к примеру, «андерграунд», но почему-то в последнее время от слова «самиздат» принято тащиться, а «андерграунд» — уже почти ругательство, хотя оба термина затасканы-засалены-замусолены примерно в одинаковой степени), если всё же уцепиться жалко и отчаянно за понятия «рок», «панк» и иже с ними (но стоит всё же заметить, что любые понятия хороши, если служат не буйками, за которые, как известно, заплывать нельзя, а маячками, с помощью которых просто легче ориентироваться в разливанной луже всего-всего- всего), то к двум лозунгам, соответственно, перестроечной и постперестроечной эпохи — «рок-н-ролл — это образ жизни» и «рок-н-ролл — это смерть» — ничтоже сумняшеся позволю себе добавить маленький постскриптум. Мой. Личный.
Рок… Ну, пусть будет «рок», позволю себе маленькую уступку долбаным постмодернистам, кокетничающим со словами. «Рок» — это Прорыв. За рамки земного. Всего лишь.
Третье (на сегодняшний день последнее, и, боюсь, на завтрашний — тоже, ибо — неформат, естественно, да и как такие вещи могут вписаться в какой-либо «формат»?) явление Ермена Питеру состоялось в августе прошлого года. Про сам квартирник вы могли прочитать в #13, и вспоминать, как это было, не хочется, ибо такие перформенсы нужно организовывать как-то по-другому. Но — случилась запись, JSR разродилась очередной кассетой под названием «Тысячи долгих дней пустоты», отвратно записанной, всего лишь с двумя новыми песнями, но, на мой взгляд, ради этих песен стоило городить огород, и мучиться с хуёво работающей аппаратурой, и делать обложку на периодически гаснущем мониторе, и… Да, впрочем, всё это неважно.
Ветер
Растрепал волоса, проветрил мозги и очистил душу
От былых иллюзий уже ничего не осталось
Песни —
Это радиоволны, сигналы «SOS» во все концы света
Летят позывные в холодном эфире цивилизаций
Но иные миры не решат вмешаться, они пройдут мимо
И останемся наедине с собой в нашей выгребной яме
Превратили планету в сплошную рану и стали солью
Но почему нам везёт, почему нам ещё остаётся
Небо…
Может быть, это единственное, что нам остаётся.
Примечания:
1 — полное название фестиваля история для нас не сохранила.
2 — речь товарища Л. И. Брежнева при закрытии XXVI съезда КПСС 3 марта 1981 года.
3 — Комитет Национальной Безопасности, аналог нашего КГБ.
4 — 19 декабря 1998 года Актюбинским панк-клубом был проведён концерт в поддержку кандидата в президенты от Коммунистической партии — единственного реального конкурента Назар-Бая. Понятно дело, на исходе «всеобщего, равного, тайного и прямого» данная акция никак не сказалась (см. «Алга» #1) — не правда ли, что-то напоминает? Гавр (лидер группы МУХА и подельник Ермена по «Колесу Истории») отличился на данном мероприятии, срывая красные банты с выступавших и вопия: «Ермен! Что ты делаешь?! Это же всё фигня!», за что был подвергнут остракизму со стороны формейшена.
Осколки #14, С.С.
Большое спасибо В. Астёнову и Я-Хе за помощь в подготовке материала.
Любой материал, коий пишется по следам персонажа, ещё не ставшего законной поживой всенародной некрофилии, на момент своего триумфального выхода в народ неминуемо устаревает, хотя бы в силу того, что успевают произойти некие события, не поспевшие втиснуться в его рамки. Так, за границами моего очерка осталось знакомство Ермена и Со с тюменцами и барнаульцами на фестивале в Нижнем зимой 2000, и, соответственно, приглашения в означенные столицы сибирского панка, остались намётки издания «Отделением ВЫХОД» записей АДАПТАЦИИ, и факт выхода очередного «номерного» альбома «За измену Родине»… Жизнь, как это не банально прозвучит, продолжается — и слава Богу, что продолжается…
