Автор: Владимир Марочкин. Русский рок №3-4 1993 г. Из архива раритетных статей о русском роке.
Солженицына больше не читают, Сахарова больше не почитают — таковы две основные тенденции, которыми ознаменовался минувший год Обезьяны. Третья тенденция — то, что рок нежданно-негаданно стал главнейшим из искусств, поскольку он вышел из кризиса и снова взметнулся ввысь. Другие же искусства — кино, театр, живопись, литература, балет — наоборот, в этот же кризис, «углубленный» победами «демократии», только что вверглись. Надо сказать, что это — тот же самый кризис, в котором наш рок недавно побывал, созданный именно демократическими преобразованиями, ведь демократия требует массового искусства, аристократическое ей на фиг не нужно. И раздача разных английских и американских (хоть таиландских!) премий — всего лишь попытка подсластить горькую пилюлю.
И только рок… Но это не тот рок, что у нас был до кризиса, в 70-х и в 80-х. Тот рок умер, он не пережил кризис, нет. Царствие ему небесное! Правда, по темноте своей душевной мы долго об этом не догадывались, но вечно же это продолжаться не могло, и глаза наши в конце концов раскрылись (Или уши? И уши тоже.) Ведь сбылась главная мечта рокеров всех времен: рок-музыка получила на нашей земле сакральное, магическое значение! Это должно было когда-то случиться, ведь слово на Руси всегда имело сакральное значение, и случилось. Начали во множестве сбываться пророчества, заложенные некогда в песни. Главное из них — воскрешение «Воскресенья». На группу в середине 80-х обрушились страшные несчастья, группу буквально растерзали и уничтожили, надежды не было никакой, но:
«Если надежду сгложут сомненья.
Снова закроет собою весь мир неизвестность одна,
Все ж неизбежно мое Воскресенье,
Тянется сердце к новой мечте,
Словно солнце сверкает она…»
Так и случилось: и пластинка вышла, и концерт в «Горбушке» «золотого» состава группы состоялся… И весь год прошел под знаменем этой — не побоюсь сказать — Величайшей группы.
В принципе, и раньше нашему року не было чуждо магическое, но только воспринималось оно иначе, ибо все, что происходило, например, с группой «Биоконструктор», было похоже буквально на анекдот. Группа исполняла песни про технические аппараты, и, естественно, на концертах все усилители и колонки воспринимали ее песни в свой адрес и в волнении сгорали «на раз». Концерт, как правило, прекращался уже на второй-третьей песне. Я помню лишь один случай, когда «Биоконструктор» доиграл свою программу до конца. Случилось это на одном из фестивалей рок-лаборатории, да и там на последней песне развалился портал, и «хозяйка» лаборатории Ольга Опрятная и ее администратор Александр Агеев на своих плечах держали падающие кубы портала, как Атлант и Кариатида.
Но вот альбом «Ва-Банка» «На кухне» — это уже не шутки: три песни сбылись из этой записи (Скляр утверждает, что сбылись еще две неопубликованные). Песня «Егор-бомбометатель» была написана еще в 1989 году, но вот уже три Егора — Лигачев, Яковлев, Гайдар — сели на нашу шею. А сама песня-то была и не про них вовсе, а про гитариста «Ва-Банка» Егора Никонова.
«Черное знамя» было написано Скляром тоже давно и в качестве посвящения Валере Скородеду из «Монгол Шуудан» — некая пародия застольная на «Шуудановские» песни. И вдруг оказывается, что она про нашу сегодняшнюю жизнь, про развал, про разгром. Кто-то скажет, что про это написать было просто. Да нет, до 1992 года никто о таком повороте событий еще и не думал, а до августа 1991 года даже оптимизм в народе ка-кой-то присутствовал.
А вот и частный случай: «Пьяная песня», посвященная парню из тусовки по прозвищу Круглый. Он умер прошлым летом и его смерть описана в этой песне, появившейся примерно за год до его гибели…
Теперь осталось, чтобы сбылась еще одна «Ва-банковская» песня — «Друг». В ней есть такие слова:
«Он жить хотел, как человек — не получилось.
Он, жил, как нищий, под дождем.
Ему кричали: «Подождем…» — А сердце билось…» (Разве не про нашу сегодняшнюю жизнь это?) И дальше —
«Ах, мой милый друг, будем танцевать —
Нам с тобою нечего терять.
Пусть придет конвой, Я готов с тобой
Лечь за пулемет и до последнего стрелять…»
«И эта песня сбудется», — мрачно сказал Скляр.
Но история «Ва-Банка» — это также не предел. Группа «Ятха» (Альберт Кувезин и Иван Соколовский) и вовсе исполняет магические тексты. В принципе, Кувезин поет и о природе, и о любви народа к своему вождю, но в своей родной Туве он почитается как шаман, так как прошел курс обучения этому искусству и может позволить себе исполнять на концертах настоящие шаманские песни. То, что это не «телега», доказывает следующий факт. Однажды Кувезин выступал на каком-то фестивале совместно с английской группой «The Shamen» и те, протащившись от мощного кувезинского баса, записали его голос, затем сэмплировали и вставили в какую-то свою очередную танцевальную композицию. Но так как на любой части тела, в том числе и на голосе, у шамана лежит заклятье, с «The Shamen» немедленно стали происходить всевозможные несчастья, завершившиеся гибелью вокалиста группы в автокатастрофе. Коротко говоря, шаманское заклятие действует лучше и надежнее, нежели любое авторское право. Зритель, пришедший на концерт «Ятхи», становится волей-неволей участником шаманских действий и поэтому можно сказать, что «Ятха» воплотила в жизнь давнишнюю (со времен психоделик) мечту о роке как магической мистерии. Причем в экологически чистом варианте (без наркотиков).
Но и это не все. В контексте данных событий произошло еще несколько превращений. Первое. Столица рок-музыки окончательно переместилась из Питера в Москву. Питер все-таки не русский город и мало подходит для развития новой музыки. Да и стоит-то он на костях. Я абсолютно уверен, что смерти наших известных музыкантов — Цоя, Майка, Башлачева, Талькова, Куссуля, — случились из-за проявления темного питерского начала, антихристова начала. Недаром, кстати, и революция 1917 года там свершилась. (В Москве-то революционеров 1905 года мужики топорами расшугали). К тому же Питер еще и большой путаник. Всегда в музыкантских кругах считалось престижным жить и творить в городе на Мойке, но вот, например, переехал Бутусов в край мечты и запел песни, зарубленные как брак в процессе работы над «Разлукой». А почему? Да Питер попутал. Нет, Москва и теплее, и душевнее. Когда надо, охранит. Когда надо, поддержит. Вот и спешат теперь все в столицу за теплом и за лаской, да и публика столичная крута, успех у нее означает Успех.
Второе. Народ на драйве начал засыпать и просыпается он только на мелодической музыке. Ну, это понятно: менталитет рока изменился с чужеродного на национальный, а русская музыка (и рок в том числе) основана на мелодике. Да и публика отлично понимает, что для того, чтобы играть драйв или авангард, достаточно одного лишь уменья, а чтобы придумать мелодию, еще и талант надобен. (О попсятине мы не говорим, так как в ней в большинстве случаев присутствует псевдомелодика, для достижения которой достаточно набрать код на синтезаторе).
И третье. Несмотря на неоднократные и грозные призывы Артема Троицкого к рокерам уйти в подвал, контркультура практически прекратила свое существование. Те жалкие обрывки, что культивирует Российское ТВ, непрофессиональны, архаичны и скучны. (И пошлы, если вспомнить любимую группу Троицкого «Сектор Газа».) О причинах смерти контркультуры уже говорено не раз: рок стал национальным достоянием и перестал быть «контрой».
А Солженицина с Сахаровым в нашем рок-сообществе никогда особо и не уважали.
