О «подпольном» искусстве в СССР. Часть 2

Создается очередной вариант «опричной культуры», на этот раз с приставкой «контр». Впрочем, приемы отработаны давным-давно. Еще в самом начале перестройки, предчувствуя закат «социалистического реализма», «Молодая гвардия» и «Наш современник» поспешили создать русскую ПАТРИОТИЧЕСКУЮ культуру. Со своей, так сказать, эстетикой, где-то даже философией и, главное, с «опричной» иерархией. В этой иерархии какой-нибудь романист Байгушев, который по справедливости мог бы рассчитывать в русской словесности максимум на 6587-е место (из ныне живущих авторов), оказывался вознесен на самый Олимп.

Следуя этому достойному примеру, и мы с вами станем рассуждать не просто о кино — но о кино «параллельном», не о поэзии — но о «постмодернизме», не о живописи — но о «концептуальном Искусстве»… Явно заниженный критерий оценки «для своих» сильно облегчает им жизнь: не надо учиться у мастеров, не надо вкалывать, как вкалывает американец или японец, желая добиться успеха в своем деле. Достаточно провозгласить себя не просто гинекологом — но «гинекологом чучхе», и можно открывать практику, вообще не отличая мужчину от женщины. Новая система заниженных оценок, поддержанная из стран конвертируемой валюты модой на нонконформистские матрешки с лейблом «мэйд ин перестройка», оказалась не менее разрушительной для таланта, чем предыдущая система, основанная на «партийности и народности». На осенней 1991 г. выставке в Манеже были выставлены огромные цветные портреты наиболее уважаемых мэтров: между Комаром и Эрнстом Неизвестным — Сергей «Африка» (Гомер, Мильтон и… Паниковский).

В свое время мне довелось наблюдать бурную весну московского концептуализма: пока его творцы не относились к себе слишком серьезно, их хэппенинги были по-настоящему увлекательны. Но извлекать из них глубокий философский смысл — чему автор этих строк, к сожалению, тоже отдал некоторое количество сил и времени — было по меньшей мере нерационально. Сегодня на выставках вчерашних хулиганов и диссидентов — аромат дорогих сигарет и французских духов. И смертельная скука.

В вывернутой эстетике «андеграунда» художнику могут поставить в вину не только элементарное владение профессией, но и сам факт его популярности. Шулерский прием (следите за руками маэстро): поскольку «массы» слушают «Ласковый май», все, что слушают массы, равняется «Ласковому маю». Но ведь помимо «Мая» и Юрия Антонова, огромную популярность имели и имеют Утесов, БИТЛЗ, ПИНК ФЛОЙД, Высоцкий, Шевчук…

Впрочем, другие теоретики гостеприимно и широко распахивают двери своего подвала: Е. Лямпорт из газеты «Гуманитарный фонд» зачисляет в «лит-андеграунд» (только не падайте со стула) Лимонова, Алешковского, Вик. Ерофеева, Пьецуха, Нарбикову. Почему не Солженицына? И вообще: что объединяет перечисленных авторов? Разве что только то, что все они изрядно преуспевают, печатаются как в Союзе, так и за рубежом, а произведения их продаются в любом кооперативном киоске. По логике «Гуманитарного фонда», «научный андеграунд» должен состоять из членкоров и академиков.

Над всем этим можно было бы посмеяться, как над похождениями Оси и Кисы. Можно было бы даже восхититься предприимчивостью русских мастеров, очередной раз сваривших суп из топора и впаривших его за валюту доверчивым «фирмачам». Но, к сожалению, когда ложную идею с усилием внедряют в нормальную жизнь — может пойти кровь.

В свое время Егор Летов из группы ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА в интервью самиздатовскому журналу «Урлайт» высказал несколько парадоксальных суждений о том, что настоящий рок создают «нелюди», порвавшие со всем земным и человеческим. Надо сказать, что эпатирующие интервью так же полезны рок-музыканту, как вредны политику. Кинчев, Шевчук и Нина Хаген еще и не то себе позволяли. Но Летову не повезло — с его легкой руки оказалась реконструирована старая хиппистская «эстетика саморазрушения». Появились ученые статьи, в которых депрессия и ее трагический итог — самоубийство — трактовались как эстетические категории. (На самом деле это болезнь, и болезнь излечимая — если ее лечить, а не культивировать.)

Причем сочиняли все это вполне благополучные и сытые московские журналисты, не питавшие ни малейшего желания следовать собственным доктринам: они декламировали заграничное слово «суицидальный» с таким же щенячьим восторгом, с каким их старшие коллеги смаковали всякую новую деталь в картине катастрофического разрушения страны, где мы пока еще живем.

Хорошо играть за чужой счет. Расплачиваться предстояло все равно не им. А самым молодым и искренним. Тем, кто вырос не за пазухой у богатых родителей и потому имел реальные причины для депрессии, но не имел денег на хороших врачей. Тем, кто, к сожалению, принял всерьез циничные игры с вещами, которыми играть не стоит. Сразу оговариваю, что здесь я имею в виду не только музыкантов, но прежде всего 15-летних подростков, которые сегодня приобщаются к мрачному карнавалу «контркультурных» фантомов. По счастью, пока их не слишком много. Но лучше бы они выбрали хэви-метал с его рыцарскими доспехами и живописными чудищами из старых сказок…

Личность, не успевшая определить свое место в мире, — идеальный объект для социальной вивисекции. Если вовремя предложить соответствующий образец «делать жизнь с кого» и соответствующую среду (референтную группу), можно воспитать из нормального, доброго подростка озлобленную урлу. Можно сделать педераста из того, кто не имеет ни малейшей природной предрасположенности к гомосексуализму. Из психически здорового человека можно сделать душевнобольного, и он действительно загнется лет через пять от депрессии.

Бремя доказывания утверждений, как известно, ложится на ту сторону, которая утверждает. И пока люди, верящие в существование «андеграунда», не в состоянии объяснить, что это такое, дискуссия с ними представляет не больший интерес, чем 1001-е научное опровержение колдунов, «заряжающих» воду и газетные листы «биоэнергией», или «Протоколов сионских мудрецов».

«Пусть пребудет всякому по нутру. Да воздастся каждому по стыду (Башлачев)». Новая эпоха переоценивает вчерашнее подполье так же жестко, как переоценила она официальные карьеры литературных генералов. Что-то из его наследия уже принадлежит русской культуре — культуре без всяких приставок и дополнительных определителей. Что-то — нашу богатую «стебовую» традицию — шутя и играя воспроизводят студенты театрального института на «капустнике». А что-то, как выяснилось, исчерпало себя тем самым коротким словом, которое Саша Башлачев на концертах совершенно спокойно заменял на «хвост» или «хрен».

Автор: И. Семенов. «Опричники из подземелья».